Ааааайзииииииик… Ааааайзиииииииииииик… Знай, что в Праге…
После чего Айзик проснулся. Ему было страшно. Этот белый старец казался таким реальным, будто он действительно стоял в комнате секунду назад.
Всю ночь Айзик не мог уснуть. Он ворочался, пока не проснулась его жена, и вместе они сидели до утра, пили чай, беседуя о ценах на картофель, ранней зиме и педагогических аспектах учения Аристотеля.
Утром Айзик пошел на работу, но так как не спал всю ночь, все валилось из рук. Вернулся домой он усталый и злой. Клевал носом за ужином, почти не обращал внимания на детей и делал вид, что слушает жену. С трудом дотянув себя до кровати, он заполз под одеяло и сразу уснул.
Но как только закрыл глаза, перед ним предстал тот же самый старик, прошептавший:
— Ааааайзииииииик… Ааааайзиииииииииииик… Знай, что в Праге под мостом есть…
Ааааайзииииииик… Ааааайзиииииииииииик… Знай, что в Праге под мостом есть…
Айзик проснулся в холодным поту с криком «что же там лежит?!», разбудив жену и всех детей, кроме Абраши, который был в спячке еще с прошлого ноября.
Всю ночь он ходил по дому, зажигал свечки и потом тушил их, как он всегда делал, будучи взволнованным. Свет появлялся и исчезал из окон его дома, и соседи думали: «опять Айзик разволновался». И только двое из них подумали, что там танцы, и пришли с вином и кастаньетами. Дети плакали и бегали кругами, и всю ночь никто не закрывал глаз… разумеется, кроме Абраши.
Утром Айзик с трудом дошел до работы, спал на ходу, чем раздражал колллег и особенно начальство.
А вечером… Вечером он вернулся домой, зашел прямо в спальню и свалился на кровать. Первым делом перед ним снова возник старик:
Ааааайзииииииик… Ааааайзиииииииииииик… Знай, что в Праге под мостом есть клад.
Он вскочил с кровати, написал на листке бумаги: «ушел в Прагу искать клад» — и выбежал из дома. К счастью, дорога в Прагу проходила как раз рядом с еврейским районом. Он впрыгнул в супер экспресс-карету и уже наутро был в Праге.
В самом центре Праги стоит древний Карлов Мост. Во времена Айзика он был гораздо менее древний, но уже вполне себе мост. Копать под этим важным мостом днем было глупо, и Айзик пошел гулять по городу в поисках инструментов для раскопок.
Поздно ночью, уже вооруженнный лопатой и готовый обогатиться, Айзик вернулся к мосту и начал усердно и уверенно копать. Копал он до тех пор, пока не был замечен строгим стражником.
Стражник сурово и вопросительно смотрел на Айзика пока тот оправдывался, рассказывая правдивую историю про сон, старика и клад.
Стражник явно развеселился.
Вы, евреи — люди странные!
— сказал он Айзику, скрипя доспехами. — Тебе сказали во сне, что здесь клад, и ты сразу побежал копать?
Айзик, приуныв, опустил взгляд. «Вот мне уже два месяца снится, что в Кракове, под домом еврея, которого зовут Айзик, есть клад, — продолжал стражник, — но я не бросаю свою службу и семью и не бегу непонятно куда. Почему? Потому что я рациональный человек».
Айзик воспрянул, обнял стражника, бросил лопату и весело побежал в сторону Кракова. Ему снова повезло с попутной супер экспресс-каретой, и наутро он оказался дома, где на него набросились шестеро детей, и даже Абраша в восторге почесался. Но Айзик подвинул их в сторону. Жена начала что-то рассказывать, и Айзик делал вид, что слушает, но как только она отвлеклась, он начал копать.
Через несколько минут усталый и очень счастливый Айзик нашел толстый сундучок с золотыми монетами.
На месте своего дома, в районе Казимиш, в память о чуде, которое с ним произошло, Айзик построил большую и белую, как седая борода старца, синагогу. Она все еще там стоит, хотя евреев в Кракове уже почти нет.